TABULA RASA
1
Косметика на её лице может быть, может не быть - многим без косметики даже лучше.
А вот следы интеллекта на нем должны присутствовать обязательно. Впрочем, следы эти – тоже вещь коварная, и как косметика, бывает, маскирует дефекты внешности, так и они часто выполняют роль еловых веток, прикрывающих глубокую яму–ловушку для зверя. Смотришь – и ничего не понимаешь. Сплошная антинаука – следы, вроде, есть, а причин, их вызвавших, не наблюдается... Поэтому, всем, прошедшим первый тур, предстоит ещё отсев во втором.
О, этот второй тур – моё ноу-хау! Моя гордость! И главное – просто, как всё гениальное!
Дама со следами интеллекта на лице (то есть, прошедшая первый тур) запускается в комнату, как подопытная мышь – в барокамеру. Я вхожу в барокамеру следом - как гостеприимный хозяин, и начинаю наблюдать за мышью - как исследователь. Суть эксперимента: что первым привлечет внимание мыши в незнакомой обстановке. Поскольку мышь наша говорящая, она может выражать свой интерес вербально - в виде вопросов, или тактильно – в виде прикосновений. В зачет идет и то и другое.
Вопрос “а кто играет на пианино?” не считается. Он естественный: раз есть пианино, значит, кто-то должен на нем играть. Это как в театре ружье на стене. Продолжаем наблюдение. Любой вопрос по поводу гипсовой статуэтки с двумя не то греческими, не то римскими женщинами – незачет. По поводу безделушек в стенке или самой стенки – незачет. Вообще, любого предмета в комнате - то же самое. А подсказки, между тем, предусмотрительно разбросаны вокруг...
Пятница была первой, кто прошел второй тур. И последней – потому что вакантное место было единственным...
2
Познакомились мы в сберкассе. Когда подошла моя очередь, кассирша, кажется, в третий раз вернула ей неправильно заполненный бланк квитанции:
– Девушка, на стенде образец висит, заполняйте по нему внимательно!
– Ну, не могу я больше с этими цифирьками! Что же мне делать?! – взмолилась она.
– Ну, попросите кого-нибудь, что б вам заполнили – у меня очередь стоит, видите?..
Я глянул на “девушку”. Чуть за сорок, рыжеватая, короткая стрижка, минимум косметики. Фигура... В общем, хорошая фигура. Я решил, что “первый тур” она прошла.
– Если вы меня подождете, я вам помогу.
В нужные моменты у меня получается изображать добрую улыбку...
Мы знакомы уже часа два. Краткие биографии рассказаны, кофе выпито. В ожидании официанта по её просьбе я предлагаю ей свою руку. Вернее – ладонь, по которой она сейчас прочтет мой приговор.
– Хм!.. – хмурится она и поднимает глаза, вопросительно уставившись на меня. – Несчастная любовь? Или что-то в этом роде?
Я улыбаюсь и медленно качаю головой:
– У меня амнезия. Поэтому интересует меня только будущее.
– Бу-у-удущее... – нараспев повторяет она и возвращается к моей ладони. – А бу-у-удущее у нас... А в будущем у нас – опять любовь. И, кажется, последняя. Пардон, конечно – извиняющаяся улыбка. Что есть мол, то есть.
– Рыжеватая? С короткой стрижкой, карими глазами и умопомрачительной фигурой? Тогда согласен на последнюю!
Мы смеемся...
С некоторых пор я провожу такой социальный эксперимент: каждую женщину, с которой знакомлюсь и которая проходит во “второй тур”, на первом же свидании приглашаю в гости. И наблюдаю за реакцией. Просто из спортивного интереса. Пятница была четвертой по счету. И второй, которая не ушла сразу. И первой, которая согласилась.
– Не маньяк? – она посмотрела с сомнением.
– А что, похож?
– Да кто вас, маньяков, разберет!.. Ладно, пошли.
3
Осведомившись насчет пианино (это ты играешь?) и погладив ладонью гипсовых женщин (“какая прелесть!”), она наметанным глазом тут же выхватила книжные полки в дальнем углу комнаты и, потирая руки, направилась к ним – демонстративно закатив глаза, медленно, вкрадчиво... Предвкушая.
– У-у-у! Сколько здесь всякого, интересного!.. – мечтательно выдохнула она, сканируя полки взглядом. – Та-ак! Джойса я беру сразу! Ага?..
Я подошел тихонько и обхватил её сзади за талию.
– Подожди – Пятница разжала мои пальцы у себя на животе и, нахмурившись, отстранила меня рукой – при этом, не переставая изучать содержимое книжных полок. Так сбрасывают с коленей не вовремя запрыгнувшую кошку.
Я сел в кресло, закинув ногу на ногу - ждать.
– И Заболоцкого!.. И Гофмана!.. И... – она, наконец, повернулась от полок ко мне - и пока хватит! Ага?
– Скромненько. Но – со вкусом!
Пятница притворно улыбнулась и сделала шутливый книксен. Затем подошла к креслу, сняла мою левую ногу с правой и аккуратно села мне на колени.
– Теперь можно целоваться – сказала она серьезно, глядя мне в глаза...
– Эх, каждый раз ждешь чего-то волшебного и каждый раз оказывается как всегда!
Пятница лежала на спине, заложив руки за голову и мечтательно рассматривала люстру. Начинался обычный треп “после этого”.
– Извини, что не оправдал твоих ожиданий...
– Ну, не обижайся! – она придвинулась ко мне и лукаво заглянула в глаза снизу вверх. – Это я специально стервею. Мне было очень хорошо. Правда!
Она погладила меня по руке.
– Я знаю.
– Ну, ты наха-а-ал! – на этот раз её возмущение было, кажется, совершенно искренним. Она прыжком села на постели и уставилась на меня. – Самоуверенный нахал! Откуда это ты знаешь?
Я стал с интересом и демонстративно разглядывать её грудь. Пятница прикрылась подушкой.
– Ну-у... Есть же некоторые признаки. Которые сымитировать трудно. Особенно, все сразу... Пятница хихикнула смущенно и улеглась снова, положив подбородок мне на плечо. Видимо, ответ её удовлетворил.
– Мудрый дядечка... – протянула она, думая о чем-то своем.
– Мудрый дядечка, много у тебя было женщин?
– Я же уже говорил, у меня не было никого и ничего. Тебе дико повезло со мной – я “табула раса”.
Пятница приподнялась на локте и посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом.
– А у меня всегда было очень много мужиков. И сейчас... Люблю я мужчин – призналась она, словно извиняясь.
– Я знаю – повторил я.
И добавил поспешно, притворно закрываясь рукой:
– Только не бей!..
4
– Хочишь, я тэбе одын важный вещь скажу, толко ты нэ абижайся.
Мы сидели на крыльце дома, стоявшего практически посередине склона большого холма, под Зеленогорском, и смотрели на плывущие внизу по заливу, видимо, последние в этом году, льдины.
– После смерти папы в этом доме не было ни одного мужчины. Это мой мир, только мой, в который я никого не пускаю... Не пускала. Я здесь иногда скрываюсь от злого мира. Когда он меня достает... Ты мне веришь?
Я посмортел ей в глаза:
– Спасибо за доверие. Постараюсь оправдать.
Наверное, это было похоже на немую сцену из “Ревизора”.
Наконец, Пятница придвинулась ко мне и, взяв под руку, тяжело вздохнула:
– Да уж. Постарайся.
– Какая у тебя голова, сколько в ней всего понапихано – процитировала она, водя указательным пальцем по моему лбу. – Как бы я хотела залезть в эту черепушку и устроить там хороший шмон!
– На предмет?
– На предмет твоего поведения.
– А какое у меня поведение? – Я улыбнулся. - Я себя хорошо веду.
– Ты себя ведешь так, будто идешь по минному полю – задумчиво произнесла Пятница, глядя мне в глаза.
Её способность формулировать коротко и ярко я уже успел заметить и оценить...
– Я же не мина...
Так принюхиваются, прежде, чем взять след, служебно-розыскные собаки.
– А-а-а! – осенило её вдруг – ты думаешь, что я мина?! – Она приблизила свое лицо вплотную к моему – ты думаешь, что я тоже мина?!..
Что ж... Все женщины немного телепаты, а некоторые из них – просто телепаты... Но вслух я сказал:
– Ну-у, ты драматизируешь. Просто я интроверт.
Но Пятница уже взяла след и натянула поводок:
– Так-так-так-так... Амнезия!.. Табула раса!..
Мы по-прежнему сидели, упершись друг в друга лбами.
– Знаешь, что?..
Она, наконец, нашла то, что искала и начала лапами разрывать землю. Затем произнесла очень медленно, делая ударения на каждом слове:
– Воронки от мин - у тебя на лбу!
5
За городом и на незнакомом месте я проснулся раньше обычного. Выскользнул из объятий посапывающей Пятницы и, лишь засунув ноги в шлепанцы, в чем мать родила вышел из дома. В потусторонней тишине медленно падал снег и, казалось, было слышно, как он, шурша, опускается на землю. Ночной десант из тысяч маленьких парашютистов, фосфоресцирующих в темноте, незаметно брал нас в белый плен. Зрелище для рождественской открытки! Почему-то мне только сейчас пришла в голову мысль, как здорово, что дом стоит не в поселке, а на отшибе и вокруг – ни души. Чувствуешь себя Робинзоном на необитаемом острове. Но запас ночного тепла кончался – и становилось зябко без шкур...
Теплая шкура, словно с неба, мягко опустилась мне на плечи и тут же запахнулась вокруг тела.
– Здорово, правда? – Пятница обхватила меня сзади, спеленав одеялом.
– Нет слов! Я бессильно опускаю перо.
Мы постояли молча.
– Пошли в дом, Робинзон! Простудишься – шепнула она.
Мурашки пробежали у меня по спине – и уже не от холода. С этими женщинами поверишь не только в ведьмовство...