ПРОВЕРКА

 

Во время проверки Госгортехнадзора случилось страшное. Даже – самое страшное: на участке Жени Бычкова у одного из лифтов не сработали ловители. Это такие клинья внутри направляющих кабины, которые должны раскрываться в экстренных случаях и предотвратить её свободное падение в шахту, например, при обрыве тросов. Кабина на этих клиньях виснет в шахте до прибытия механика. Конечно, если механик – не Женя Бычков, потому что дождаться его не смог бы не только пассажир, но и стальные ловители – заржавели бы к чертям собачьим, дожидаясь Женю, плюнули, да и отпустили кабину с пассажиром в свободный полет…

 

Бычков был бригадиром, механиком шестого разряда, одним из лучших на участке, но патологически ленивым. К тому же – выпивоха. Тучный, медлительный, всегда сонный – типичный меланхолик. Лифты, однако, знал до последнего винтика и по участку ходили легенды о его золотых руках и светлой голове. Например, такая. Однажды на соседнем участке лифт встал так, что его долго не могли пустить обе бригады механиков. Проверяли всё – с тесторами и датчиками лазили от машинного отделения до приямка и обратно, никаких неисправностей, вроде, не было, - а лифт упрямо не хотел двигаться с места – совсем, как осел Шурика в фильме “Кавказская пленница”. И тогда начальник того участка позвонил начальнику нашего, Ринату Арифовичу, и попросил прислать Бычкова. Как последнюю надежду. Как Наполеоновскую “старую гвардию”. Пришел как обычно, сонный Женя, заглянул в машинное, что-то подергал на крыше кабины, затем сказал: “бабы, отвернитесь”! Расстегнул ширинку – и стал писать прямо на крышу. Потом залез в кабину, нажал кнопку – и лифт двинулся.

 

– Женя, что это было??? – закричали все хором.

– Да ерунда, контакты там “заросли”… - и пошел к себе в мастерскую. Досыпать.

  

Мы с инспектором шли в мою мастерскую составлять акт. Уходя с лифта, я успел шепнуть Бычкову, чтобы немедленно отремонтировал ловители и сидел у себя в мастерской, на связи. Несработавшие ловители – серьезней, пожалуй, не могло быть ничего. Это – система безопасности лифта, один из элементов блокировки… Остановка лифта до “особого распоряжения”, объяснительные начальству, поездка в инспекцию на сдачу экзамена по ТБ… Ну, и самое невинное в этих “кругах ада” – лишение “квартальной”. Шёл я молча рядом с инспектором и думал свою грустную думу.

  

Ещё открывая дверь мастерской, я услышал, как в ней звонит телефон. Требовательно. Настойчиво. По-начальнически… “Уже долетела весточка” – подумал я на бегу от двери к столу.

 

– Григорий, ну что там, остановил?!

 

Я покосился на стоявшего рядом инспектора – говорить на щекотливую тему приостановки эксплуатации лифта при нем было неудобно. Инспектор деликатно рассматривал стены и потолок мастерской.

 

– Только зашли, Ринат Арифович... Я перезвоню.

– Ну ладно, давай там… По обстоятельствам… - отозвался сообразительный начальник и повесил трубку.

 

Я положил трубку. Инспектор сразу перестал рассматривать интерьер и сказал:

 

– Ладно, давайте писать акт – и полез в портфель за бланком.

– Может, пообедаем? – предложил я, стараясь придать своему голосу самую невинную из всех доступных ему интонаций.

– Нет-нет, я спешу.

– Простите, как вас?..

– Сергей Владимирович.

– Сергей Владимирович, вы пока пишите, а я сбегаю, принесу чего-нибудь, тут рядом – и, не дав ему ответить, я пулей вылетел из мастерской…

  

Переговоры шли трудно, но стоявшая, словно в нетерпеливом ожидании с открытым горлышком бутылка “Московской”, существенно ускоряла их поворот в нужное русло. Помогала и любовно подобранная мной закуска – балычок холодного копчения, припасенный к проверке заранее (директор гастронома, грузовые лифты которого я обслуживал, был заинтересован во мне, пожалуй, больше, чем я в его деликатесах), рагу из баранины, два салата… Бутылка опустела едва на треть, а мы с инспектором уже перешли на “ты” и доверительно плакались в жилетки друг друга на жизнь – каждый на свою. Периодически позванивал Ринат Арифович, робко пытаясь что-то узнать.

 

– Я перезвоню – небрежно отмахивался я и бросал трубку.

 

Позвонил Женя, сонным, скучным голосом доложил о том, что всё сделано.

 

– Серр… еж… жа! – убеждал я инспектора – уж-же фсё работает! Хоч-шь, пойдем па-апрыгаем в лифте – ловители поймают нас обоих!

– Поод... диночке? – поинтересовался вредный Сережа…

 

Беседа переходила в самую задушевную стадию. Я ещё успел вызвать Антонину - дежурного механика, сидевшую на пульте как раз под моей мастерской, - чтобы послать её в гастроном до его закрытия за “подкреплением”. Последнее, что ещё зафиксировалось в моем сознании, было то, что за окном темно…  

  

Я медленно проснулся от настойчивых и длинных телефонных звонков.

 

– Ммм…. Да!

– Ну что скажешь, Григорий?..

 

Во рту была страшная засуха, я совершил нечеловеческое усилие, чтобы оторвать язык от верхнего нёба.

 

– Воощ-м, так, Иинат Аифович… У н-нас ост-танов-в-вленных нет!

 

Трубка долго молчала. Потом издала тяжелый и долгий вздох.

 

– Ну, ладно… Хоть так…

 

Я начал будить Сергея Владимировича.