ПОЛНОЛУНИЕ

 

Сразу после обеденного перерыва у Коли Забегина забарахлил мобильник. Он хотел позвонить Витьке, напомнить ему про завтрашнюю рыбалку, о которой они сговаривались ещё во вторник. И, набрав номер, услышал его всегдашнее:

 

– Вас слушают!

 

Так его приятель отвечал на телефонные звонки абсолютно всем – ему, шефу, клиентам. Даже ребенку. Забегин про себя удивлялся: ведь видит же на дисплее, кто звонит. И всё равно – “Вас слушают”! Ладно бы - заказчикам, но ведь и жене! Чудила!

 

– Вить привет! Ты про завтра не забыл? Суббота, однако! Ты как?

– Вас слушают! – повторила трубка сакраментальную фразу, уже с требовательными и нетерпеливыми нотками.

– Аллоо, Вить… - осторожно переспросил Коля, оторвал трубку от уха и, озадаченно посмотрев, зачем-то дунул на неё.

– Гад!-гад!-гад!.. – обиженно запричитал мобильник – и отключился.

 

Забегин сунул его обратно в карман и стал звонить по городскому…

 

В самом конце дня вырубился его рабочий компьютер. Это уже была катастрофа – вся сводная таблица результатов месячных исследований, которую он составлял с самого утра, накрылась! У него уже дымилась голова – и вот теперь всё надо начинать сначала. Забыл сохранить, долб…б!

 

Надо было сообщать шефу. Страшно, но надо. Забегин вышел в коридор и осторожно приоткрыл соседнюю дверь.

 

– Алло! Валерий Андреич! – кричал шеф, прижимая к уху мобильник. – Да что такое! – сказал он трубке и посмотрел на неё точно так же, как Забегин днём на свою. – Алло!!! – Чёрт знает что! – выругался шеф и, захлопнув крышку мобильника, швырнул его на стол.

 

– Гад! – огрызнулась трубка, ударившись о дорогое красное дерево и предупредительно юркнула под стопку документов.

 

Что-то нехорошее, словно неясная тень, метнувшаяся мимо, когда заходишь в подъезд, промелькнуло в Колином сознании.

 

– Тебе чего? –уставился шеф на Забегина, как будто впервые его видел.

– Комп грохнулся, Борис Васильич – произнес он таким тоном, каким дети обычно говорят “я больше не буду”. И опустив голову на грудь, словно на плаху, покорно подставил шею.

– Не сохранил?! – шеф всегда всё схватывал на лету, чем постоянно восхищал Забегина.

– Ммм-а – мотнул Коля головой, будто проверяя, на месте ли ещё она.

– Да ладно, не парься, Забегин! – вдруг повеселел шеф. – В понедельничек, со свежей головой!... Смотри только, в выходные не пей много!..

 

Машина встала точно на пол-пути к дому. Прямо посреди дороги. И единственной реакцией Колиного “Форда” на все его манипуляции с педалями и рычагом передач, был звук плевка – такой недвусмысленный и отчетливый, что Забегин явственно почувствовал брызги на лице. Снова будто мелькнула чья-то тень в Колиной голове, как часом раньше в кабинете шефа, и теперь уже, похоже, не убежала, спряталась где-то поблизости и наблюдает. Чувство неясной тревоги, как от пристального взгляда в спину, постепенно нарастало. Медленно проведя ладонью по лицу, словно собирая слюну, как делали это супермены в голливудских блокбастерах перед тем, как нанести нокаутирующий прямой правой, Коля, тем не менее, не обнаружил никаких следов плевка. Оставалось только одно – вызывать техпомощь. Он привычно опустил руку в левый карман куртки, нащупывая мобильник, - и тут же вспомнил про “гада”.

 

– Сам ты гад! – вырвалось у него.

 

Коля вышел из машины и стал просить помощи. Что удивляло его больше всего, – никто из проезжавших не обращал на него внимания. Он стоял посреди центральной улицы города, перегородив дорогу, но никто из проезжавших мимо, не кричал ему ругательств, не крутил пальцем у виска. Притормаживали, поравнявшись с его машиной, и терпеливо и аккуратно объезжали. На его “СОС” скоро откликнулся молодой парень и, выслушав Колины объяснения, вызвал техпомощь по своему мобильному.

 

Душевное спокойствие и безмятежный драйв предвкушения предстоящих выходных улетучились безвозвратно. От метро до дома Забегин шёл, сопровождаемый неотрывным, тяжелым взглядом, сверлившим ему – он ощущал это почти физически – дырку в затылке. Он несколько раз оглядывался на ходу – и не замечал ничего подозрительного или необычного. Как всегда деловито шли мимо пешеходы, мигал своими разноцветными глазами светофор на перекрестке, командуя транспортом, на пятачке у метро происходила обычная торговая суета. Всё было как всегда. И только у самого его дома сбившиеся в кучу несколько бездомных собак, задрав морды, дружно исполняли какую-то разноголосую хоровую кантату. Коля остановился и непроизвольно тоже поднял глаза к небу в поиске источника собачьего вдохновения. Оранжево-желтая, абсолютно круглая, похожая на медную пятикопеечную монету из его уже далекого детства, и неестественно, непропорционально огромная, висела там луна. Он судорожно передернул плечами – не то от крепчавшего мороза, не то от зыбкости, непредсказуемости и тревожности бытия…

 

Оба ключа плавно и беспрепятственно повернулись в своих замках и входная дверь гостеприимно впустила его в собственную квартиру. “Без скрипа” – почему-то подумал Забегин. Выключатель издал привычный, булькающий звук, зажигая свет в прихожей. Коля украдкой, как будто скрывая от себя самого, глянул в зеркало. Показалось, что от душевного беспорядка его отражение колышется, словно в воде, но, все-таки, он поймал себя на мысли, что “уже легче”.

 

– Х…ня какая-то! – сказал Коля своему плавающему отражению и попытался улыбнуться. Обнаженная девица на календаре тоже привычно улыбалась. Он перевёл взгляд с неё пониже, на таблицу с числами и днями недели и, увидев рядом с числом “13” черный кружок, обозначавший полную фазу луны, сказал бесстыжей бабе:

 

– Тринадцатое, пятница. – И снова судорожно повёл плечами…

 

Холодильник распахнулся, как скатерть-самобранка, приветливо приглашая “отведать, что бог послал”. Бог, как всегда, был щедр – к трапезе Забегин относился трепетно и толк в ней знал. Трехсотпятидесятилитровая камера всегда была заполнена под завязку. Как всегда, когда нервничал и когда открывал холодильник, Коля почувствовал приступ “острой пищевой недостаточности”. Он быстро почистил несколько картофелин и поставил кипятиться на огонь. Стол, тем временем, быстро заполнялся тарелками, блюдами и приборами… Через пол-часа сытый Забегин почти вернул себе душевное равновесие.

 

Экран телевизора потух без предупреждения, оборвав на полуслове ведущего “Новостей”. Одновременно с ним погас свет. В квартире стало темно и тихо. Коля вышел в прихожую и, нащупав автомат, на всякий случай пощелкал выключателем. Выключатель щелкал, но свет не зажигал. Забегин подошел к окну – дом был абсолютно чёрным, его очертания едва просматривались в вечерней темноте. Он обратил внимание, что во дворе не горит ни один фонарь, ни одна лампочка. Оконные проемы чернели, словно глазные впадины сложенных пирамидой черепов. Но главное, что поразило Колю – абсолютная будничность, на фоне которой всё это происходило. Весь дом сидел без света, но во дворе было всё, как обычно. Он различал фигурки людей, торопливо шедших с работы. Некоторые заходили в подъезды его дома. Забегин, придерживая дверь, выглянул на лестницу. Здесь тоже всё было тихо – никто, как обычно бывает в таких случаях, не выходил из квартир, не спрашивал соседей в чем дело, не искал свечки или фонарика. По обрывкам фраз и разговоров, доносившимся из квартир, Коля понял, что соседи заняты своими обычными, повседневными делами. Он вернулся в квартиру и закрыл дверь. Нарастало чувство невероятности, иррациональности происходящего. Мелькнула было успокоительная мысль, что всё это – сон. Вспомнилось, невесть почему:

 

– Попробуем заснуть под пятницу,     

  Под пятницу, под пятницу… 

 

Но остававшийся ещё трезвым рассудок, безжалостно отмёл спасительную соломинку. На рассудок, впрочем, по Колиным ощущениям, долго рассчитывать было тоже уже нельзя.

 

– Что ж это происходит, граждане?! – почти по-Булгаковски сказал Забегин, только чтоб услышать какой-нибудь звук – пусть хоть собственного голоса. Чтобы как-то унять бившую его дрожь, он сел в кресло. Посидел несколько секунд – и снял трубку телефона.

– У-ууууу!... понимающе пропела трубка. Это не успокоило.

 

Дрожь не унималась, даже наоборот, - становилась всё сильнее. Стали коченеть пальцы рук и ног.

 

– Так вон оно, что!... – подумал Забегин. – Ну, что ж, теперь, по крайней мере, всё ясно. Жалко, конечно – даже до сороковника не дотянул…

 

Вдруг, словно и впрямь проснувшись, Коля вскочил с кресла и, подбежав к батареям отопления, схватился за них обеими руками, как утопающий за спасательный круг. Холод металла обжег даже не руки, и без того закоченевшие, а сознание. Он бросился в ванную и резко повернул оба крана смесителя.

 

– Ф-рррр! – презрительно сказал смеситель – и смолк.

 

Забегин как-то сразу обмяк…

 

Он снова стал одеваться, причем, во всё самое теплое. Вместо обычных носков надел шерстяные, вместо перчаток - меховые рукавицы, в которых ездил только на рыбалку. Свитер, дубленка вместо куртки… По привычке нажал на кнопку вызова лифта, тут же отдернул руку и стал спускаться пешком. В квартирах и на лестнице всё было по-прежнему тихо и умиротворенно. Из-за дверей доносились голоса без малейших признаков тревоги или возбуждения, один раз послышался даже женский смех…

 

Спокойно и буднично – если не считать полной темноты - было и во дворе. Правда, едва выйдя из подъезда, Коля сразу почувствовал, что за то время, что он пробыл дома, сильно похолодало. Мимо него спешили последние, возвращавшиеся с работы, пешеходы. Какая-то женщина неподалеку выгуливала собаку. Из соседнего двора доносились характерные звуки глухих хлопков – кто-то выколачивал ковер.

 

– Этого не может быть! – невольно снова процитировав классика, прошептал Забегин. – Так не бывает!..

 

От внезапно поразившей его мысли он почувствовал, что начинает потеть, несмотря на страшный мороз. Медленно, боясь увидеть то, о чём подумал и, зная уже наверняка, что увидит это, Коля перевёл взгляд на небо. Всё тот же огромный и совершенно круглый лунный диск висел перед ним, как абажур люстры. Забегин было вздохнул с облегчением, но тут же в ужасе вздрогнул:

 

Оранжево-желтый абажур гас прямо на глазах, постепенно растворяясь в черноте неба.