ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ!
В молодости был у меня приятель – виртуоз пикапа.
С девушками знакомился – как семечки лузгал.
– Смотри, – говорил он мне где-нибудь на улице – хочешь, щас во-о-он с той познакомлюсь?
Он подходил к девушке – и дальше, как бы внимательно я не смотрел, понять ничего не мог. Это было то же самое, что слушать англичанина, зная английский на уровне школы. Всё время хочется попросить говорить помедленнее. Я не мог расчленить его поведение на отдельные приемы: вот подошел, вот заговорил, вот что-то начал рассказывать, вот она отвечает... Нет! Вот подошел – и вот уже записывает “телефончик”! Всё слитно. Одним движением.
Ну, что говорить – виртуоз!
У нас даже игра такая была – он на выбор знакомился. На мой, естественно, выбор.
– Выбирай любую – говорил он мне и делал царственный жест рукой, словно дарил пол-царства.
Я выбирал. Придирчиво, долго выбирал. Чтоб горжетка норковая на одном плече этак небрежно, сапоги выше колготок, прическа “Байконур”, очки дымчатые, походка от бедра...
– Давай, – говорил я, наконец, – во-о-он с той!
Он снисходительно улыбался:
– Ладно, смотри внимательно.
И опять: он подошел, она удивилась, он улыбнулся, она тоже – и он возвращается с “телефончиком”.
– Учись, пока я жив!
Нет, научиться этому было невозможно. Ну, ведь нельзя научиться писать музыку, как Моцарт!..
После дембеля я стал восстанавливаться в институте, в котором учился до армии.
Потребовалась характеристика. Пришлось ехать снова к месту службы, слава Богу, недалеко – я служил в Эстонии. Нашел командира дивизиона – пришлось к нему даже домой идти. В общем, дал он мне характеристику сугубо положительную, словно и не отправлял меня дважды на “губу”, чаем угостил, и поехал я обратно на шестичасовом поезде Таллин – Ленинград. В сидячем вагоне – это где кресла такие, как в междугородных автобусах. От Тапы шесть часов ехать. Еду, а рядом девушка сидит, тетрадку листает. Заглянул – похоже на конспект. Ну, ясен пень – июнь, время сессии... И вот, добрых пол-пути меня всё сомнения терзали – как же с ней познакомиться? Очень я был стеснительным в молодости, а впрочем, и сейчас ещё... Так и ехали – сидим рядом, я терзаюсь, она листает. Наконец, я собрался с духом, и – как в прорубь:
– Сессия?
Участливо так спросил. Она мгновенно оторвалась от конспекта:
– Ага!
Дальше всё пошло легко и непринужденно. Мы весело болтали до самого Ленинграда, потом болтали в метро... На “техноложке” мне надо было пересаживаться. Но вовремя я об этом не подумал. Когда двери открылись, я спросил:
– Выходите?
– Нет...
И я не уложился в те несколько секунд, что мне были отведены на принятие решения. Растерялся. И не нашел ничего лучшего, чем сказать:
– Ну... Тогда пока?..
Никогда больше я не видел на лице женщины такой гремучей смеси из презрения и ненависти.